Побратимы Гора - Страница 76

— Несомненно, он мог это сделать, из-за своего тщеславия, и его ненависти к Кэнке.

Акихока опустил голову, и тупо смотрел в грязь под своими ногами. Для него, воина Кайилы, было нелегко постигнуть такую вещь, даже притом, что это казалось настолько вероятным, что, возможно, имело место. Это смотрелось, как если бы его вера в столь фундаментальные вещи была потрясена.

— Они хотят убить Кэнку, — догадался я, — для этого они поскакали за ним. Выходи ему на встречу. Найди его. Расскажи ему, что произошло. Я уверяю тебя, что он ничего не знает об этом. Без сомнения это произошло, когда он уже покинул стойбище.

Акихока во все глаза смотрел на меня.

— Найди его прежде, чем это сделают Солдаты Слины, — попросил я. — Это может спасти ему жизнь. Расскажи ему, что произошло. Он должен сам решить, что нужно делать.

— Он сам возвратится, — сказала Акихока.

— Тогда расскажи ему, чтобы возвращаясь, он знал, что произошло, — сказал я. — Иди за ним.

— Я знаю, где он собирался охотиться, — встрепенулся Акихока.

— Поторопись!

Акихока вскочил на ноги.

— Я пойду, — крикнул он.

— А где Виньела? — поинтересовался я напоследок.

— Я не знаю, — пожал плечами краснокожий.

— Солдаты Слины приходили за ней, чтобы забрать ее в вигвам Махпиясапы? — спросил я.

— Нет, — ответил Акихока.

— Ты видишь? — воскликнул я. — Махпиясапы, даже при этих условиях, не приказал забрать ее. Даже при этих условиях он все еще расценивает ее, как женщину Кэнки. Он должен знать, что Хси лжет.

Акихока развернулся и помчался вдоль вигвамов к стойлу с кайилами. Там он дернул свободный конец привязи своей кайилы, взлетел на спину животного, и в мгновение ока исчез за пределами стойбища.

Я смотрел вслед Акихоке, пока он не исчез из вида. Я чувствовал прохладный ветер. Я жалел Махпиясапу. Должно быть, это ужасно для отца понять, что его любимый сын предал свои кодексы.

Потом я вспомнил про сведения, которые я получил от прекрасной белокурой рабыни, Оипутэке, за некоторое время до этого. Я был в затруднительном положении. Я надеялся, передать эту информацию Кэнке. Это казалось мне необходимым не только потому, что он был, строго говоря, моим владельцем, но также и потому что он был вожаком Всех Товарищей. Возможно он, составил бы свое суждение по этому поводу, оценил бы его значение. Учитывая, что Кэнки в данный момент не было, то оставалось идти к Кувигнаке, поскольку я знал его лучше всех и уже имел представление о его сообразительности и здравом смысле. Но пришлось отказаться от этого, потому что, насколько я знал, в это время он должен быть, вместе с другими краснокожими юношами, танцующими в большом вигваме. Я не знал, что сделать. Я мог, конечно, встать на колени перед первым встречным, и рассказать им, что я узнал, но я боялся, что мог быть отвергнут, как бредящий раб. Кто поверит словам раба, к тому же и мое знание было получено от другой рабыни. А что, если она ошибалась?

— Грант! — подумал я. — Грант!

Он должен знать, что делать! Кроме того, он — близкий друг Махпиясапы. Махпиясапа будет слушать его. Я должен найти Гранта!

18. Я продолжаю пытаться оценить сведения Оипутаке

— Где Грант! — крикнул я.

Васнаподхи, пораженно, смотрела на меня. Она стояла на коленях в вигваме, который Махпиясапа выделил Гранту, своему другу для проживания.

— Его здесь нет! — ответила рабыня.

— Где он? — спросил я.

— Я не знаю! — Она казалась напуганной. — Вы уже слышали о Кэнке?

— Да. И я не верю ни единому слову!

— Так же, как и я, — кивнула она. — Этого просто не может быть.

— Почему Ты одна в вигваме? — поинтересовался я. — Почему Ты не работаешь?

— Я спряталась здесь, — объяснила она.

— Тебе нечего бояться, — постарался успокоить ее я. — Случай с Кэнкой не имеет никакого отношения к тебе.

— Я прячусь не из-за этого.

— У тебя есть какая-нибудь идея, где искать Гранта?

— Он может быть у Махпиясапы, — предположил она. — Он уехал сразу после того, как он узнал о покушении.

— Отличная мысль, — воскликнул я. — Я побежал в вигвам Махпиясапы!

Я, было, собрался покинуть жилище Гранта, но внезапно, какая-то мысль остановила меня. Я обернулся и спросил:

— Почему Ты прячешься?

— Я видела его! — прошептала девушка.

— Кэнку? — пораженно спросил я.

— Нет, Вайейеку — «Того, Кто Находит Много», это тот кому я когда-то принадлежала!

— Ты многим уже принадлежала, — напомнил я.

— Я рассказывала вам про него, в первый день, вскоре после того, как Грант, мой владелец, приобрел меня на торговом месте.

— Мальчик? — вспомнил я.

— Да, — прошептала она.

— Я помню, — сказал я.

Давно, на торге у Пыльноногих, Грант получил Васнаподхи за три прекрасных топора. В разговоре со мной, она поведала, что родилась в загоне Ваниямпи, одном из принадлежавших племени Кайилиауков, союзному с Кайилами и говорящем на похожем диалекте. Тот, кто забрал ее из того загона, был воином Кайилой. Тогда ей было только восемь лет, и он взял ее с собой и подарил, в качестве рабыни, своему десятилетнему сыну. Таким образом, она рано научилась служить и умиротворять мужчин. Но все же, как дети они были больше товарищами и приятелями, чем господином и рабыней.

Как-то раз, когда они были одни, ей тогда было только пятнадцать, а ему семнадцать, вдали от их стойбища во время сбора ягод, он оказался уже неспособен далее не смотреть не нее как на женщину. Она увидела, как он почти яростно, срезал палку и выстрогал надрезы на ее концах для шнуров. Она испугалась и начала плакать, так как уже видела такие устройства прежде, и знала их назначение. Хозяин приказал ей снять одежду, лечь на спину с широко расставленными ногами, и она почувствовала, что ее лодыжки оказались привязанными в этом положении, к распорке, посредством шнуров. У нее не оставалось сомнений относительно того, что будет ее судьбой. Ее впервые собирались использовать как рабыня, которой она и была. В сумерках, уже освобожденная от распорок, она легла перед ним на живот, и поцеловала его ноги. Той ночью, возвращаясь в деревню, она уже не ехала за его спиной на его кайиле, как было утром, когда они покидали стойбище. Она сопровождала его пешком, ведомая у стремени, с руками, связанными за спиной и веревкой на шее, привязанной к луке его седла. Тем утром два ребенка покинули стойбище, чтобы вечером туда вернуться в качестве молодого господина и его рабыни.